Проникновение в Россию западной двухбашенной типологии произошло через один ключевой памятник, ставший в ряд важнейших национальных святынь. Его идея принадлежала Петру Великому, а окончательная реализация – Екатерине II. Речь идет о Троицком соборе Александро-Невского монастыря (с 1797 г. – Лавры). В его облике двухбашенная композиция фактически обрела свою легитимность в православной церковной архитектуре. Определяющее значение этого памятника требует хотя бы небольшого экскурса в сложную историю его проектирования и строительства.
Собор главного столичного монастыря начали возводить в 1722 г. по проекту Т. Швертфегера. Он представлял собой купольную базилику с парными колокольнями на западном фасаде. Архитектура здания, подчеркнуто динамичная, выдержанная в пышных ордерных формах католического южно-немецкого барокко, свидетельствовала о смене ориентиров в петровской архитектуре.
Проект пришелся на период утверждения России империей и поиск новых государственных символов, устанавливающих связь с национальной историей и общеевропейской. Храм, в котором должна была находиться гробница Александра Невского, почитаемого князя-воина, архитектурно продолжал линию, восходившую к базиликам Рима, что в свете наименования новой российской столицы и фигуры ее главного небесного покровителя - св. Петра - кажется вполне закономерным.
Оформившиеся претензии России на преемственность Риму расширили ее культурно-исторический контекст, включив в него вполне конкретные ассоциации с христианскими святынями католического мира. Собор уверенно и отчетливо провозглашал вхождение двухколоколенной композиции в православное храмостроение, увязав конкретную архитектурную тему с культом почитаемого святого с памятью о ратной славе русских воинов. Его роль в качестве актуального иконографического образца была предрешена. Тем не менее, этот потенциал реализовался значительно позже, во второй половине XVIII в.
Первый лаврский собор постигла печальная участь. Уже в ходе строительства обнаружились серьезные конструктивные просчеты. В 1753 г. возведенный вчерне храм было указано разобрать, что спустя два года и произошло. Однако образ собора продолжал сохранять свою актуальность, и поначалу, вероятно, планировалось возвести здание заново в тех же формах. При всей чужеродности Троицкого собора общему характеру елизаветинского храмостроения (возродившему многие из допетровских традиций, например пятиглавие) властью осознавалось его мемориальное значение в качестве памятника, связанного с первым императором и победами русского оружия. Приговоренный к сносу храм продолжали изображать на гравюрах и иконах Александра Невского, чей культ «государя-воина» получил необычайно пышное оформление.
Важный имперский символизм памятника верно почувствовала Екатерина II, завершившая дело Петра Великого постройкой нового собора на прежнем месте. Утвержденный ею в 1776 г. проект И.Е. Старова реанимировал образ разобранного двухколоколенного храма, но уже в новой классицистической редакции. Императрица воспроизвела прежнюю базиликальную схему с двухколоколенной папертью, наполнив архитектурный образ новым содержанием в рамках т.н. «греческого проекта». Прямое следование петровским заветам соединилось с качественно новым звучанием темы Рима, стоявшего у истоков имперской идеи и европейского христианства.
Ассоциации с римским собором Св. Петра, опосредовано присутствовавшие и в первом швертфегеровском проекте, теперь усилились. Классицизм с его опорой на наследие античности и Ренессанса придал сходству большую конкретику – в общем купольном силуэте, в использовании ордера и оформлении интерьера. Это привело к заметному смещению акцентов в композиции здания - доминирование многоярусных барочных колоколен сменилось в замысле Старова главенством купола при относительно низких башнях. Намек на прославленный римский прототип очевиден, тем более что в претендующем на роль столицы просвещенной Европы Петербурге тема осеняющего град монументального купола до того не была представлена. Купольная базилика, вознесшаяся над Невским монастырем, организующая панораму комплекса с реки, вновь подчеркнула включенность России в ход европейской истории, в том числе и архитектурной. Город обретал знаковый символ, важный для имперской идеологии и утверждения классического архитектурного стиля.
Церемония закладки собора состоялась 30 августа 1778 г., в день празднования перенесения Петром Великим мощей Александра Невского. Кроме императрицы присутствовали великий князь Павел Петрович с супругой и многочисленная свита. Под руководством Старова изготовили деревянную модель, позволившую детально представить будущее здание. Сам собор вчерне выстроили к 1786 г. Освящение его состоялось 30 августа 1790 г. в присутствии Екатерины и всей императорской фамилии.
Лаврский собор являлся также главным храмом ордена св. Александра Невского, учрежденного в 1724 г. по воле первого императора. Орден долго сохранял статус главной военной награды. Строительство здания в период между двумя победными русско-турецкими войнами и прямая связь с историей сражений Александра Невского обеспечили ему значение главного воинского храма страны, которое он удерживал вплоть до появления другого военного мемориала – Казанского собора.
От внутренней содержательной стороны внимание современников неминуемо обратилось к внешним признакам возводимого Екатериной II храма. Его роль в качестве иконографического образца, слабо проявившаяся в судьбе предшественника, на сей раз получила новое мощное подтверждение. К тому же в сознании дворянства конца XVIII века, усвоившего многое из европейских культурных традиций и новшеств, образ двухбашенного храма не был столь откровенно чужим (и чуждым), как в восприятии людей петровской эпохи. Потому композиция Троицкого собора не столько прямолинейно копировалась (слишком специфическим были масштаб и назначение постройки), сколько открыла возможность для дальнейшей интерпретации его архитектурной темы, высочайше дозволенной и всячески одобряемой. Двухбашенность для многих стала желанной принадлежностью церковного здания, соответствовавшей исходящей от двора моде. Не исключено, что она действительно ассоциировалась у современников с триумфом в первой русско-турецкой войне, как считают некоторые исследователи. Мотив парных колоколен включался в различные композиционные схемы в соответствии с запросами и возможностями заказчиков, а также назначением и масштабом самих построек.
А.В. Чекмарев «Двухколоколенные храмы в усадьбах графа П.А. Румянцева-Задунайского». Статья опубликована в сборнике «Русская усадьба» № 12. - М., 2006 г.
