Возникновение пещер Саровского монастыря относится к самым ранним годам его истории. Их начал копать ещё первоначальник Иоанн в то время, когда один жил на на Старом Городи- ще. Описание начала работы в рукописи «Сказание о первом жительстве монахов» сделано им в традициях житийной литературы. О себе в этой части книги Иоанн пишет в третьем лице, как о неком «юном монахе Илларионе». Согласно Иоанну, Илларион начал копать пещеру «в полугоре от реки Сатиса, над источником, идеже ныне самый вход в пещеры, близ своей кущи в 1692 году. Устав от работы, он прилёг отдохнуть в шалаше, и во сне ему было видение. Очутился он как будто у города Киева, и митрополит Илларион - тот самый, который когда-то начал первым копать пещеры Киево-Печерского монастыря, благословил начатое им дело. Иоанн никогда не бывал в Киеве, но Киево-Печерский патерик и житие преподобного Антония читал. Очевидно, пещеры в Сарове были задуманы им по образцу киевских. Об этом наверное говорит и выбор псевдонима для первых страниц рукописи - чтобы Саровские пещеры, как и киевские, были основаны монахом по имени Илларион. Продолжена аналогия Сарова с Киевом была и тогда, когда сделанную в пещерах церковь освятили в честь Антония, Феодосия и прочих преподобных Киево- Печерских.
К сожалению, строительство и использование Саровских пещер не описано так подробно, как того бы хотелось. Но очевидно, что в первые годы монастыря, при первоначальнике, роль их была в жизни Саровской пустыни значительнее, чем потом. «Тогож 1711 года Марта в 16 день окончены (...) в полу горе пещеры, (...) которые доведены почти до половины монастыря под землёю; вход в оные из вне монастыря, и по разным местам оных поделаны келлии, в коих прежде сего живали и монахи ...». «Прежде сего» означает, что во времена автора этой цитаты игумена Маркеллина, в начале XIX века, в пещерах уже никто не «живал». В «Сказании» Иоанн упоминает ещё и «малую пещеру». Вход в неё находился к западу от главного пещерного входа (который был напротив входа в Предтеченскую церковь). По-видимому, потом обе пещеры были соединены в одну систему.
В 1709 году в подземельях была сделана церковь. Это сооружение сохранилось. Храм невелик: максимальные размеры его 9 на 6 метров. Разрешение на освящение подземной церкви было получено с большими трудностями, причина которых нам не известна. Митрополит Стефан Яворский разрешил открытие церкви только 30 мая 1711 года. В память об освящении на стене церкви была выбита надпись, которая сохранилась до нашего времени.
В последние годы своей жизни в Сарове много времени проводил в уединении в пещерах настоятель Иоанн. Гроб, приготовленный им для собственных похорон, стоял в одной из подземных келий. Служба в подземной церкви продолжалась недолго. Система вентиляции была несовершенной, от сырости портились дерево и богослужебные книги. На долгие годы церковь стала бездействующей, службы прекратились в 1730-х годах.
В августе 1778 года для освящения новопостроенного Успенского собора в Саровскую пустынь приехал Владимирский епископ Иероним. Осматривая монастырь, он побывал в подземной церкви и высказал пожелание возобновить в ней богослужение. В хаме был проведён ремонт и благоукрашение. После ремонта церковь была освящена 15 августа 1780 года епископом Иеронимом. К этому событию был сделан план подземелий, самый старый, из известных нам. Его воспроизвёл потом в своих «Записках» послушник Афанасий Илларионович. План даёт лишь очень приблизительное представление о расположении подземных келий и ходов («улиц»), но есть среди монастырских бумаг и более точные планы, начерченные позднее. На одном из них, относящемся к 1802 году, обозначены подземные ходы, которых нет на более поздних планах. Из соображений безопасности некоторые ходы были закрыты, и ими потом не пользовались.
Интересно, что сами же Саровские монахи стали со временем забывать историю происхождения и назначение монастырских пещер. В Саровской пустыни паломникам рассказывали легенды о том, что пещеры якобы вырыты ещё татарами или даже разбойниками, хозяйничавшими на Старом Городище до монахов.
Служба в церкви проводилась в последнее время лишь раз в году - в день памяти Киево-Печерских чудотворцев. Пещеры служили скорее экскурсионным целям.
Приведём ниже впечатления некоторых посетивших их паломников: «У входа каждый получил пук зажжённых свечей, затворы грянули, железная дверь заскрипела, и мы, спустившись в мрачное подземелье, стали пробираться извилистыми ходами за опытным путеводителем. «Вот здесь, - сказал он, показывая на небольшое углубление в стене пещеры, - жили люди покинувшие свет для света духовного, осветившего им путь к блаженству вечному». Восковое Распятие, два образа и жестяная лампада сохранили память удивительной жизни отшельников и свидетельствуют могущество веры, переселяющей человека из очаровательного мира в тёмный, сырой вертеп, где ожидает его тяжкая борьба с прежними привычками и страстями и где только надежда небесной награды остаётся утешением страдальческой жизни».
«Узкие, низкие своды. Высоким из нас приходится нагибаться. Идём партией богомольцев. Как всегда, впереди монах - водитель. Там и тут объяснения даёт. Идём, как водится, с горящими свечами у всех в руках, у монаха целый пук свечей. Колеблется, дрожит, разбрызгивается робкими полосками свет по мрачным, влажно холодным стенам, боязливо притрагивается к ним и уныло проползает за любопытствующими чужими людьми дальше и дальше в таящуюся во мраке и холоде пещерную глубь. Показывали простые заржавленные железные кресты, большие, тяжёлые ржавые вериги (...). Чувство какой-то странной, мучительно страшной отчуждённости, особенного испуганного изумления и потом стыда несмелого всё не покидает ... Плоть наша, душа человеческая, любящая солнце, свет, краски, многоцветную ширь и даль земли, - сопротивляется, стонет, ворчливо жалобится (...) зачем, зачем так надо уходить сюда, в подземную, мрачную, сырую и холодную глубину пустынных пещер, залезать сюда, в эти тесные и узкие щели: «широки врата и просторен путь, ведущие в погибель, и многие идут им», но - «тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и не многие находят их»...
Почти век прошёл между тем, как Саровскими паломниками были записаны эти два отрывка, но чувства и мысли, которые вызывало у них посещение пещер, одинаковы. Добавим, что и у человека конца XX века они очень похожи.
В легендах, связанных с Саровскими пещерами никогда недостатка не было. О тех, в которых объяснялось их возникновение, мы уже упоминали. После закрытия монастыря упорно стали распространяться слухи, что протяжённость ходов, оставленных монахами, на самом деле гораздо дальше: молва доводила подземелья до источника Серафима Саровского (2 км) и даже до Дивеевского женского монастыря (14 км по прямой). Никаких вещественных доказательств существования этих ходов нет. Что касается первого из них, то за выход его у источника могли принимать пещерку, которая была выкопана в склоне берега Саровки у ближней пустынки Серафима Саровского и которую, по легендам опять же, якобы сделал сам преподобный (что сомнительно).
В настоящее время протяжённость всех доступных ходов под монастырём около трехсот метров. Подземелья Саровской пустыни - самое древнее, что нам осталось от монастырских времён, к счастью, сохранились. Состояние их, конечно, далеко от идеального и внушает большую тревогу. Много обрушений, завалов. Над пещерами сейчас проходит одна из наиболее оживлённых транспортных магистралей города.
В 1950-х годах вход в пещеры засыпали землёй, и постепенно пещеры и всё, что с ними связано, стало отходить в область преданий. В 1992 году вход в подземелья был обнаружен и открыт, пещеры и церковь стали доступны для изучения и реставрации.
Эта сторона холма была обжита монахами ранее других. Именно здесь, вблизи родников, стояли кельи первых Саровских отшельников Феодосия, Герасима-краснослободца и Иоанна. Каменный келейный корпус в один этаж от церкви Зосимы и Савватия до Водяной башни был построен в 1807-1814 годах. Со времён строителя Ефрема каждый монах в монастыре имел отдельную келью. Второй этаж был надстроен в 1891-1899 годах, когда сносили кельи на южной стороне перед строительством церкви Серафима Саровского. На второй этаж поселили монахов из разрушенного здания. Об обстановке внутри монашеских келий остались воспоминания одного из современников: «... в ней не только не видно следов роскоши, даже у самого настоятеля, но даже не заметно склонности к обыденному комфорту, без которого современный изнеженный человек кажется уже и существовать не может Простота и незатейливость келейной обстановки тех, по крайней мере келлии, куда я заходил случайным гостем, граничат с бедностью…»
По материалам: Архитектура Саровской пустыни, http://serafimov.narod.ru/bibl/sar/sar4_0.html
