«…Ещё одним важным объектом западных окрестностей города было Воскресенское или Георгиевское кладбище. В конце XVIII – первой трети XX веков крупнейший погост Углича, где нашли упокоение многие горожане. Кладбище имело давнюю историю – могло возникнуть в первые века существования города при расширении посадской застройки и появлении слобод. Тогда оно именовалось Убогим домом и пользовалось дурной славой. «Убогие дома» (божедомья, скудельницы) были принадлежностью практически всех древнерусских городов – обычно располагались в стороне от окраин, предназначались для погребения неизвестных покойников, бродяг и умерших насильственной смертью. По народным поверьям, этих людей нельзя было хоронить в земле во избежание несчастий. Обычно их бросали где-нибудь в неудобной болотистой местности подальше от жилья.
С распространением христианства под влиянием Церкви эта языческая традиция должна была сойти на нет. Но в данном случае Церковь вынуждена пойти на компромисс с народными верованиями и установить особый обряд погребения. При городах заводились отдалённые места – «убогие дома», где копалась яма, прикрытая навесом или срубом. В неё в течение года складывали покойников, затем один раз в год, в Сёмик (четверг на седьмой неделе после Пасхи, за три дня до Троицы) производили общее погребение и готовили новую яму. Удивительно, но столь страшная, на современный взгляд, традиция сохранялась до второй половины XVIII века, когда после чумного бунта в Москве 1771 года правительство предприняло решительные меры по ликвидации «убогих домов». Тогда же стали закрывать кладбища при посадских церквах и создавать общегородские.
Одно из городских кладбищ было учреждено около Убогого дома. Там ещё в 1672 году построена деревянная Воскресенская церковь, а в 1744 году возведён каменный храм. Новое кладбище вскоре стало крупнейшим в Угличе – вторым был погост при церкви Царевича Димитрия «на поле». Примечательно, что Воскресенское или Георгиевское кладбище, называвшееся по-разному из-за двух престолов церкви, делилось на три части – около храма находилось общегородское, южнее, ближе к подъёму местности, – кладбище для старообрядцев, а ближе к Волге – преемник Убогого дома.
От окончания Петербургской улицы, от Николопесоцкой церкви извилистая просёлочная дорога вела в Покровский монастырь и в деревню Камышево. Монастырская переправа через Волгу была в районе «песков» (стихийного пляжа рядом с Цветочным) – только необходимо учитывать значительное подтопление берега. На полпути между городом и Иерусалимской слободой как раз и находилось кладбище. Дорога обходила его с северо-западной стороны. К дороге погост был обращён каменной оградой с простенькими воротами. На фоне соснового леса возвышался миниатюрный храм с ярусами восьмериков и классицистической колокольней.
С началом деятельности Волгостроя старинное кладбище оказалось в зоне строительства ГЭС. Вопрос решён быстро и бесцеремонно. В газете «Коллективный труд» 23 апреля 1936 года опубликовано объявление: «Президиум Угличского Горсовета доводит до сведения граждан гор. Углича, что на основании § 17 инструкции «О порядке устройства, закрытии и ликвидации кладбищ» на заседании президиума Горсовета от 17-го апреля вынесено решение о закрытии и ликвидации Георгиевского кладбища, так как на месте расположения данного кладбища Волгостроем будет устроена земляная дамба. Срок ликвидации с 18-го апреля по 1-е мая 1936 года».
А.А. Золотарёв приводит такие рассуждения о трагических перипетиях эпохи: «А теперь вот волгостроевские инженеры так спланировали свой угличский гидроузел, что вся сосновая роща Убогого дома, все памятники наши и все кости наших предков будут выкопаны экскаваторами и окончательно обращены в прах… Ну, полно грустить, Алексаша! Поверь мне, я много бывал в старых городах, – так лучше! А то, помнишь, разве это было лучше, – в церкви Убогого дома устроили салотопный завод, кресты посшибали, памятники повалили, – право же, лучше уж голое святое лоно мать-сырой земли!.. А в стихах твоих навеки останется Убогий дом.
Ерусалимскую-то слободу тоже снесут с лица земли. А ведь там, на кладбище, лежат все мои предки с отцовской стороны. И отец мой, когда умирал, в последние свои с ясным сознанием ночи, говорил мне о том, что для него не было на свете лучше уголка, как Ерусалимская слобода, где он бегал с ребятишками купаться на Волгу, не было лесу лучше Рыжечника… А что теперь осталось от Рыжечника? Одинокие сосенки, которые не сегодня завтра срубят или просто сожгут!
… В западной части города – там, где огромная петля строительства Угличской плотины распластала и перерезала надвое живое, прекрасное тело города, солнце освещало кипучую жизнь и безостановочное движение: падали вековые сосны Рыжечника, опрастывая место для железнодорожных подъездных путей и станционных построек; гигантские экскаваторы выбрасывали, крошили, испепеляли до конца братские могилы угличан на кладбище «Убогого Дома» и, вплоть до древней красы города, Воскресенского монастыря, сказочно быстро росли берега нового Углицкого моря, воздвигались мосты-эстакады и крепления будущего гидроузла…»
Применительно к современной ситуации Георгиевское кладбище располагалось на изгибе берега Волги в районе территории ГЭС и садов. Четырёхугольник его территории оказался напротив улиц Интернациональной, Февральской и 9 Января за корпусами гаражей, чуть севернее пляжа. Надо полагать, старинный погост частично под насыпной дамбой, железнодорожной веткой и садовыми участками…»
По материалам статьи Евгения Лиуконена «Западные окрестности Углича».
https://uglmus.ru/about/publics/zapadnie_okrestnosti_Uglicha/?ysclid=lve4i5ocsx355793694
Юрий Верещагин
