Есаулово. Церковь Спаса Нерукотворного Образа.

Здание Спасской церкви строилось с 1796 года на средства прихожан взамен прежнего пришедшего в негодность деревянного двухэтажного трехпрестольного храма, срубленного в 1770-х годах. Строительство церкви осуществлялось приглашенными из Енисейска мастерами во главе с С.О. Дудиным. Основные работы завершены к маю 1804 года. В последующее время были достроены верхние ярусы церковной колокольни. Придельный храм Николая чудотворца был освящен 16 октября 1804 года. Освящение Прокопьевского придела состоялось пятого декабря этого же года. Главный холодный храм освящен 18 августа 1826 года. Первоначальное тесовое покрытие колокольни в 1833 году было заменено металлическим.

Во второй половине XIX века у северного фасада колокольни появилась небольшая имевшая хозяйственное назначение одноэтажная постройка. Кирпичная с металлическими решетками церковная ограда появилась во второй половине XIX века. Здание церкви имело трехчастную планировочную структуру. С востока на запад вдоль продольной оси последовательно располагались: помещение храмового четверика с полукруглой алтарной апсидой, широтно скомпонованная трапезная, изначально пространственно объединенная с двумя оттянутыми с востока боковыми приделами, и основание церковной колокольни. К северному фасаду колокольни примыкало небольшое помещение поздней пристройки. Боковые фасады храмового четверика имели по три оси оконных проемов, расположенных в два яруса; в апсиде холодного храма находились три окна. Северный и южный придел имели по четыре окна, два из которых располагались в алтарных апсидах. Входы в здание находились на западном фасаде колокольни и на центральных осях боковых фасадов храмового четверика.

Объемная композиция церкви отличалась хорошо выверенным соотношением архитектурных масс храмовой части и колокольни. Каждая грань пятиглавого, покрытого восьмигранным куполом храмового четверика завершалась лекально изогнутым щипцом с ложным окном-квадрифолием. Над углами четверика поднимались высокие в один со щипцами уровень фигурные фронтоны – люкарны с ложными круглыми окнами. Вместе с щипцами они образовывали сложную композицию храмового венчания. Центральная глава храмового пятиглавия была установлена на трехъярусный восьмигранный барабан. Его основанием служила восьмигранной формы трибуна – выложенный из кирпича объем, перебивавший свод четверика. Особую выразительность силуэту барабана центральной главы придавала вычурная колоколообразная форма его купола и фигурные кронштейны-волюты, оформлявшие каждую из его граней. Такими же кронштейнами-волютами были обработаны и грани восьмигранных барабанов периферийных глав храмового венчания, установленных на объемы фронтонов - люкарн. Фасады четверика завершались широкими сильного выноса мелкопрофилированными карнизами, повторявшими сложный абрис щипцов. Углы четверика закреплялись лопатками, пластически обработанными в нижней зоне рустовкой, в верхней - накладными фигурными досками.

Двухъярусный восьмерик высокой (около 33 метров) колокольни покоился на двухэтажном четверике и перекрывался высоким восьмигранным сводом, скрытым металлическим куполом. Грани яруса звона (по сторонам света) завершались фигурными полуглавиями с ложными окнами круглой формы. Пластичные формы полуглавий обеспечивали визуальную слитность объемных форм восьмигранного яруса колокольни с ее куполом. Объем колокольни завершался массивным восьмигранным барабаном, ребра которого были обработаны кронштейнами-волютами с сильно развитым низом. Барабан нес небольшую граненую главку на фигурной шее. Ребра восьмигранных объемов колокольни были обработаны огибающими их лопатками, по которым раскреповывались мелкопрофилированные карнизы. Углы четырехгранных объемов колокольни имели различную пластическую обработку: в нижнем ярусе – рустом, во втором ярусе – лопатками с наложенными на них фигурными филенками.

В декоративном уборе фасадов здания выделялись нарядные единообразные по форме оконные обрамления. Заглубленные уступами в толщу стен проемы окон были фланкированы набранными из кирпичных деталей декоративными стойками и увенчаны изящными бровками омегообразной формы. Аналогичным по форме декоративным мотивом был украшен портал западного фасада здания. Фасады здания белились по известковой обмазке. Крыша имела металлическое покрытие.

Описание составлено архитектором Шумовым К.Ю. в 2010 году.

Здание Спасской церкви было полностью разобрано в 1930-х годах. По ряду сведений, сохранился фундамент постройки, вытесанный из природного камня. Спасская церковь представляла собой выдающееся произведение сибирского каменного церковного зодчества рубежа XVIII-XIX в. Отличалась гармоничным взаимодействием архитектурных форм в духе елизаветинского барокко (завершение храмового объема) с традиционными чертами более ранних приенисейских храмов (в планировочной структуре, приемах организации фасадов и декоративном убранстве). Один из лучших образцов творческой деятельности представителей цеха мастеров каменных дел Енисейска последней четверти XVIII в.

http://naov.ru/objects/spasskaya-cerkov-v-s-esaulovo-krasnoyarskogo-kraya.html

Конец XVIII века на территории активно развивавшегося Красноярского уезда Приенисейского края был отмечен появлением ряда возведенных из кирпича церковных построек. Благодаря ярко выраженной новизне своего архитектурного облика они внесли в сложившуюся деревянную застройку некоторых населенных мест уезда не виданный ранее колорит. К числу таких построек, отразивших качественно новый этап в развитии енисейского каменного храмового зодчества, принадлежала Спасская церковь в Есаулово - богатом селе, основанном еще во второй половине XVII века на берегу притока Енисея – речке Есауловке. Это село, расположенное в восьми верстах к востоку от Красноярска, было широко известно находившемся здесь «плотбищем», где местные жители на протяжении длительного времени успешно занимались постройкой речных судов.

По причине полного разрушения в 1930-х годах и отсутствия в руках исследователей иконографических источников есаульская Спасская церковь долгое время не была объектом специального изучения и не нашла своего места в трудах по истории каменной архитектуры Сибири XVIII в. В конце 1980-х годов фотоснимок неизвестной церкви, найденный в фондах Красноярского краеведческого музея, и определенный нами в результате его сопоставления с документальными источниками, как изображение Спасской церкви села Есаулово, стал побудительным мотивом к установлению её строительной истории и позволил сделать некоторые заключения об особенностях архитектурного облика этого без сомнения выдающегося памятника церковной архитектуры Приенисейского края рубежа XVIII-XIX в.

Сохранившиеся документы церковных архивов содержат достаточно подробные сведения о ходе строительства в селе Есаулово каменной церкви. Старый обветшавший трехпрестольный храм села, срубленный в «два апартамента» в 70-х годах XVIII века местными плотниками под руководством приглашенного мастера, к концу столетия перестал отвечать представлениям жителей прихода о красоте своего архитектурного облика.

Решение о возведении в селе каменной церкви было принято на собрании есаульских прихожан, состоявшемся в начале мая 1794 года. По их желанию новая церковь должна была получить трехпрестольную структуру с главным холодным храмом Спаса нерукотворного и двумя теплыми приделами во имя святителя Николая чудотворца и праведного Прокопия Устюжского. По издавна заведенной традиции для руководства строительством прихожанами «из своей братии» были избраны крестьяне Турусов, Садовский, Максимов и Худоногов. Первый из них стал отвечать за сбор денежных средств от «доброхотных дателей». Второй – Садовский получил в «смотрение» вопрос, связанный с обеспечением стройки кирпичом. Третий – Максимов отвечал за поставки бутового камня и извести, а Худоногов - за изготовление связей, поставку «прочей железной поделки» и деревянных изделий. Одновременно есаульские прихожане обязались «как священникам, так и оным строителям быть послушными и ни в чем не отговариваться и во время нарядов быть всегда неукоснительными». Для сбора «разных прикладов» и расхода денежных средств на различные строительные надобности в мае этого же года из Красноярского духовного правления прихожанам Спасской церкви была выдана «шнуровая» книга. После чего летом и осенью 1794 года в селе велась активная работа по заготовлению строительных материалов.

В феврале 1795 года от выборных лиц прихода крестьян Афанасия Турусова, Григория Садовского и Ивана Максимова в Красноярское духовное правление было направлено «доношение» с просьбой о получении благословенной грамоты на заложение новой каменной церкви. В своем обращении прихожане сообщали о наличии заготовленных строительных материалов: двухсот пятидесяти тысяч штук кирпича, пятнадцати тысяч пудов извести и денежной суммы до тысячи рублей. Грамота на заложение каменной Спасской церкви с двумя приделами была выдана в последний день августа 1795 года архиепископом Тобольским и Сибирским Варлаамом.

Сохранившиеся архивные документы сообщают о лицах, привлеченных прихожанами к сооружению нового храма. В октябре 1795 года выборным прихожан крестьянином Иваном Максимовым в Енисейске были подряжены местные мастера: цеховой Степан Дудин и мещанин Матвей Лютых. Сумма контракта на строительство каменной трехпрестольной церкви составила две тысячи рублей.

Предположительно, в состав строительной артели С.О. Дудина могли входить его постоянные работники енисейцы: Иван Кочнев, экономический крестьянин Митрей Кочков, Василий Круглый. Их фамилии перечислены в сохранившейся «подрядной» 1799 года на сооружение каменной двухэтажной Троицкой церкви в селе Арейском Красноярской округи. Нельзя исключать возможного участия в работах по сооружению есаульской Спасской церкви опытных кузнецов - енисейских мещан Петра и Козьмы Фаличевых и их родственника красноярского мещанина Николая Фаличева. В 1798 году они подряжались на изготовление «железных связей» с доставкой их из села Есаулово для строящейся в селе Арейском Троицкой церкви.

В мае 1796 года прихожанам есаульской Спасской церкви для дополнительного сбора средств была выдана новая приходно-расходная книга. Эта книга содержит многочисленные сведения о пожертвованиях на строительство новой церкви, главным образом жителями прихода.

Закладка каменной Спасской церкви в селе Есаулово была осуществлена 27 сентября 1796 года. Возведение стен здания началось, видимо, весной следующего года и продолжалось до конца 1803 года. В мае 1804 года священники есаульской церкви Петр Серебряков и Алексей Евтюгин вместе с церковным строителем Афанасием Турусовым сообщали в Красноярское духовное правление об окончании строительства церкви. Как следует из текста сообщения, к этому времени был полностью подготовлен к освящению лишь придел Николая чудотворца, а во втором придельном храме - праведного Прокопия Устюжского чудотворца завершались работы по изготовлению иконостаса. Указом тобольской духовной консистории придельный храм Николая чудотворца было разрешено освятить старым антиминсом, состояние которого специально было обследовано благочинным священником Арейской Троицкой церкви Иоанном Дягилевым. Этот старый антиминс был «священнодействован» еще архиепископом тобольским и сибирским Варлаамом в марте 1770 года и находился в Николаевском приделе деревянной есаульской церкви. Для освящения же Прокопьевского придела из Тобольского архиерейского дома в июне 1804 года в село был выслан новый антиминс.

Как видно из рапорта заказчика церквей красноярского округа Алексея Алексеева, придел Николая чудотворца был освящен 16 октября 1804 года. Освящение Прокопьевского придела состоялось пятого декабря этого же года. Оборудование интерьеров холодного Спасского храма есаульской церкви, требовавшее значительных денежных затрат, как это не редко происходило, затянулось на длительное время. Освящен холодный храм был лишь 18 августа 1826 года.

Из рапорта церковного строителя крестьянина села Есаулово Ивана Максимова, направленного в апреле 1805 года в Красноярское духовное правление, становится известно, что к концу 1804 года строительство Спасской церкви в действительности еще не было окончено: оставалась не завершенной её колокольня. Архитектурный объем церковной колокольни был возведен лишь «до слухов» - арочных проемов яруса «звона». В своем рапорте И. Максимов, озабоченный скорейшей достройкой церкви, просил красноярское Духовное правление о понуждении подрядчиков к исполнению условий контракта. Изученные нами материалы церковного архива не дают ясного ответа на вопрос, когда и кем было завершено сооружение верхнего яруса колокольни. На требование енисейского городничего Карташова о высылке подрядчиков Дудина и Лютыха в село Есаулово для окончания постройки каменной церкви в мае 1805 года местная городская дума ответила отказом.

Сохранившееся в церковных архивах подробное описание 1836 года и единственный известный нам фотоснимок начала XX века позволяют составить достаточно ясное представление о внешнем архитектурном облике есаульской Спасской церкви, не претерпевшем значительных изменений с момента окончания её строительства. Планировочная структура трехпрестольной есаульской церкви восходила к двум ключевым постройкам Центральной Сибири последней четверти XVIII века – Троицкой церкви (1772-1776 гг.) в Енисейске и Покровской церкви (1785-1795 гг.) в Красноярске. С востока на запад на продольной оси здания последовательно располагались помещение храмового четверика с полукруглой алтарной апсидой, широтно скомпонованная трапезная, изначально пространственно объединенная с двумя оттянутыми с востока боковыми приделами, и квадратное основание церковной колокольни. Нарушающая симметрию композиции плана здания небольшая пристройка у северного фасада колокольни, в которой размещалась церковная кладовая, имела позднее происхождение.

Весьма архаичная для конца XVIII века композиционная схема плана есаульской церкви восходила к традициям московского зодчества предыдущего столетия (церковь Симеона Столпника на Поварской 1676-1679г.). Получив отражение в самых ранних каменных храмах Енисейска - соборе Богоявления (1709-1712 гг., боковые приделы возведены к 1740 году) и Спасском соборе (1735-1756 гг., заложен одновременно с боковыми приделами) одноименного мужского монастыря, эта схема (с одним или двумя боковыми приделами) нашла широкое использование в храмостроительной практике Центральной Сибири XVIII века. О её популярности в церковном зодчестве других регионов Сибири этого времени свидетельствуют ключевые постройки Тобольска (церковь Захарии и Елизаветы 1759-1776г.) и Иркутска (Троицкая церковь 1750-е-1778 г.). Примечательной деталью, отличающей планы енисейских каменных церквей (в том числе и рассматриваемого памятника) от упомянутых тобольских и иркутских построек, является геометрическая «чистота» формы ядра планировочной структуры здания. К числу отличительных особенностей форм планов каменных енисейских церквей XVIII века следует отнести и остававшуюся неизменной на протяжении всего этого периода времени полукруглую (нередко значительного выноса) форму алтарной апсиды холодных храмов.

Выразительная объемная композиция есаульской Спасской церкви, сохраняя сложившуюся в приенисейской храмостроительной практике трехчастную продольно-осевую структуру, отличалась хорошо выверенным соотношением архитектурных масс храмовой части и колокольни. Особыми архитектурно-художественными достоинствами обладал храмовый объем здания, эффектное завершение которого представляло собой вариацию пятиглавого венчания авторитетного в среде сибирских ктиторов и зодчих образца – церкви Захарии и Елизаветы (1759-1776 гг.) на Базарной площади в Тобольске. При очевидном следовании тобольской постройке формы завершения храмового четверика есаульской церкви получили черты, свидетельствующие о творческом развитии архитектурных качеств первоисточника.

Кубический объем храмового четверика есаульской церкви завершался восьмигранным куполом, наполовину скрытым за волнообразным поясом из удивительно гармонично скомпонованных архитектурных элементов. Каждая грань храмового четверика завершалась энергично вздымавшимся прихотливо изогнутым щипцом с окном-квадрифолием. Широкие мелкопрофилированные карнизы щипцов, повторявшие их сложный абрис, имели сильный вынос, который придавал дополнительную объемность формам щипцов, создавая богатую игру светотени. Над углами четверика поднимались высокие, в один со щипцами уровень, фигурные фронтоны-люкарны с окнами круглой формы. Центральная глава храмового пятиглавия была установлена на высокий трехъярусный восьмигранный барабан, грани которого были прорезаны узкими прямоугольными оконцами. Его основанием служила восьмигранной формы трибуна – выложенный из кирпича объем, перебивавший свод четверика. Особую пластическую выразительность объему барабана центральной главы придавала вычурная колоколообразная форма его купола. Этому же способствовал и известный по более ранним тобольским и енисейским постройкам эффектный прием обработки кронштейнами-волютами ребер подглавных барабанов. В есаульском памятнике он приобрел особенное звучание, благодаря значительному увеличению массы нижних частей кронштейнов.

Высокий, около тридцати трех метров, стройный объем колокольни есаульской Спасской церкви, при сохранении композиционно-конструктивной схемы более ранних тобольских или енисейских образцов (колокольни Покровской церкви (1785-1795 гг.) в Красноярске и Благовещенской церкви (1760 г.) в Тобольске), обладал индивидуальным архитектурным обликом. Двухъярусный восьмерик колокольни покоился на двухэтажном четверике и перекрывался высоким восьмигранным сводом, скрытым металлическим куполом. Грани яруса звона (по сторонам света) завершались фигурными, способствующими слитности масс восьмерика и купола полуглавиями, с нишами круглой формы. Столп колокольни увенчивал массивный восьмерик с покрытием колоколообразной формы и небольшой главкой на фигурной шее. Ребра восьмерика венчания колокольни, вторя барабанам храмового пятиглавия, были оформлены массивными кронштейнами-волютами.

При отказе от двухэтажного построения объемной композиции церкви, по-видимому, в стремлении компенсировать показавшейся недостаточной высоту храмовой части здания, зодчие есаульской церкви значительно увеличили вертикальные размеры её венчания, придав ему пропорции, небывалые ни в тобольском образце, ни в более ранней енисейской Преображенской церкви (1747-1787 гг.). Высота архитектурных элементов храмового завершения (от венчающего карниза четверика) значительно превосходила высоту самого четверика. В этом отношении, как и в целом, с точки зрения существенной творческой переработки архитектурного первообраза, есаульский памятник может быть выделен среди приенисейских церквей конца XVIII века, принадлежавших к кругу тобольской церкви Захарии и Елизаветы, и поставлен в один ряд с такими выдающимися произведениями церковного зодчества, как Покровская церковь (1769-1773 гг.) в Туринске и созданных на её основе в 1820-х годах храмов Зауралья (церкви Флора и Лавра в селе Белоярском и Трех Святителей в селе Карачельском, а также со Спасо-Преображенской церковью (1794-1823 гг.) в селе Нижняя Синячиха под Алапаевском.

В нарядной, упорядоченно распределенной на архитектурных объемах здания фасадной декорации есаульской Спасской церкви, можно различить несколько источников заимствований. Единообразные по форме обрамления оконных проемов её храмового четверика и боковых приделов, несомненно, восходили к более ранним произведениям приенисейского церковного зодчества 70-80-х годов XVIII века. Заглубленные в толщу стен многообломным профилем оконные проемы (с арочными перемычками в храмовой части и прямыми в боковых приделах) Спасской церкви были фланкированы декоративными стойками с навершиями в виде балясин на массивных капителях. Аналогичными по форме, но значительно более крупными по размеру стойками был оформлен и портал западного фасада есаульской церкви. Этот редкостный в сибирской архитектуре элемент обрамлений, набранный из отдельных кирпичных деталей, отдаленно напоминал вертикальные цепи сдвоенных «триконхов», ранее использованные в убранстве фасадов двух ключевых построек Центральной Сибири последней четверти XVIII века – Троицкой церкви (1772-1776 гг.) в Енисейске и Покровской церкви (1785-1795 гг.) в Красноярске. Сам же исходный мотив сдвоенных «триконхов» явно имел иркутское происхождение: середина XVIII века в Иркутске была отмечена появлением построек (Крестовоздвиженская церковь, между 1747-1758 гг., Вознесенский собор,1749-1767 гг.), в декоре которых он впервые нашел свое место.

В 70-90-х годах XVIII века этот мотив был воспроизведен в ряде храмов Забайкалья и Центральной Сибири. Из бесспорно известных построек, где он был использован, это собор Спаса-Преображения (1771-1778 гг.) Посольского Преображенского монастыря и церковь Троицы (1798-1817 гг.) в селе Арейском под Красноярском. Следует заметить, что, судя по количеству известных случаев применения и продолжительности времени использования, форма декоративной стойки во второй половине XVIII века приобрела, пожалуй, даже бОльшую популярность в храмовом зодчестве Центральной Сибири, нежели в постройках иркутского ареала. Непосредственное представление об этом элементе декоративного убранства есаульского храма, в значительно измененном в сравнении с исходной (иркутско-енисейской) формой виде, дают возможность составить фрагменты стоек, сохранившиеся на фасадах Троицкой церкви (1798-1817 гг.) в селе Арейском под Красноярском – еще одном произведении артели енисейского зодчего С.О. Дудина.

Верхние части стоек обрамлений оконных проемов в есаульской церкви были связаны между собой прихотливо изогнутой профилированной бровкой. Впервые в каменном зодчестве XVIII века Енисейска этот почерпнутый из арсенала деталей барочного декора элемент был использован в фасадном убранстве верхнего летнего Вознесенского храма (1779-1787 гг.) гостинодворской Преображенской церкви. Как и в более поздней енисейской кладбищенской Успенской церкви (1793-1818гг.) барочные бровки весьма гармонично сочетались с рокайльными S-образными элементами оконных обрамлений. Сочетание же бровок с декоративными стойками в обрамлениях окон есаульской Спасской церкви, пожалуй, может быть названо первым, хотя и не единственным, случаем применения на Енисее новой декоративной формы. Её образцом, по-видимому, следует считать обрамления окон храма Преображения на втором этаже соборной церкви (1771-1778 гг.) Посольского монастыря, выстроенной на средства енисейского купца М.Веретнова, возможно, не без участия енисейских мастеров.

В числе заимствований, игравших заметную роль в пластической обработке фасадов есаульской Спасской церкви, следует отметить рустовку, получившую распространение в русской архитектуре с начала XVIII века - в период сложения «петровского барокко». Благодаря умело выбранному соотношению размеров полос руста и междурустья, а также умеренности использования самого приема рустовки, руст, покрывающий углы архитектурных объемов есаульской церкви (в нижних зонах лопаток храмового четверика и колокольни, на лопатках боковых приделов) производил впечатление уместной в общем декоративном строе здания фактуры. Непосредственными источниками заимствования этого получившего развитие в приенисейском храмовом зодчестве в последней четверти XVIII века приема декоративной обработки вертикальных членений фасадов, по-видимому, были гражданские и церковные постройки, созданные на основе проектов технически обученных специалистов – архитекторов, землемеров и геодезистов.

В качестве еще одного источника деталей декоративного убранства есаульской церкви можно назвать украинское зодчество XVII-начала XVIII вв. О малороссийских художественных влияниях, игравших, как известно, исключительно важную роль в развитии сибирской храмовой архитектуры на протяжении почти всего XVIII века, свидетельствуют фигурные филенки, помещенные на грани и лопатки «подзвонных» ярусов колокольни. Они напоминают о декоративных мотивах Никольского собора в Нежине (1650-1658 гг.), собора Крестовоздвиженского монастыря в Полтаве (1689-1709 гг.), Всехсвятской церкви (1696-1698 гг.) на Экономических воротах Киево-Печерской лавры. Ближайшим же аналогом стенных филенок есаульской церкви, по-видимому, было декоративное убранство колоколен Покровской церкви в Красноярске и Троицкой церкви в Енисейске.

Если источник происхождение форм стенных филенок есаульской церкви представляется вполне очевидным, то прием размещения декоративных акцентов на тектонических элементах фасада – лопатках, имел распространение в сибирском церковном зодчестве предшествующего времени. О широком использовании этого восходящего к традициям русского зодчества XVII века приема в архитектуре церквей Центральной и Восточной Сибири XVIII века свидетельствуют многочисленные постройки Енисейска и, в особенности Иркутска, где чрезмерная обработка декором вертикальных элементов фасадов (Крестовоздвиженская церковь) порой лишала их тектонического смысла. Церковным же постройкам XVIII века Западной Сибири и Тобольска указанный прием в целом был не свойственен.

К неизжитым в каменных церковных зданиях Приенисейского края традициям русского зодчества XVII века принадлежала и техника выполнения декоративного убранства на фасадах есаульского памятника. Основной особенностью деталей его архитектурного декора, как и в сохранившейся постройке артели С.О. Дудина – Троицкой церкви в селе Арейском, являлось то, что он составлял единое целое с кирпичной кладкой стен. О высочайшем техническом мастерстве создателей есаульской Спасской церкви можно судить по формам её храмового венчания, которые визуально воспринимались скорее целиком вылепленными из какого-то пластичного материала, нежели сложенными из отдельных мелкоразмерных деталей.

Спасская церковь в селе Есаулово - одно из последних в известном нам ряду произведений храмового зодчества Центральной Сибири рубежа 18-19 вв., продолжавших линию развития архитектурных форм тобольского шедевра – церкви Захарии и Елизаветы. Благодаря выдающимся художественным качествам есаульского памятника, его строительство может быть уверенно названо одной из самых удачных попыток воспроизведения вызвавшего значительное число подражаний тобольского образца, а сам памятник может быть признан одной из самых совершенных построек в духе елизаветинского барокко не только на территории Приенисейского края, но и, пожалуй, всей Сибири.

Уверенность в использовании принципов формообразования, смелость в стремлении к индивидуальной и острой трактовке тобольского первообраза заставляет предполагать участие в создании есаульского храма обладавшего серьезным практическим опытом и тонким художественным вкусом технически обученного специалиста. О практике привлечения служивших в Сибири гражданских и военных геодезистов и землемеров, а в отдельных случаях даже столичных архитекторов к сочинению «планов и фасадов» церковных построек, свидетельствуют документально подтвержденные случаи строительства сибирских храмов по предварительно разработанным проектным чертежам. В 40-50-х годах XVIIIв. в Барнауле по заказу царского кабинета деревянные церкви сооружались по чертежам геодезии прапорщика Пимена Старцева. Там же, в 1770-х годах, по проекту петербургского архитектора Д.П. Макулова, доработанному на месте горным инженером И. Медером и подпоручиком П.Поповым, был выстроен в формах барокко каменный Петропавловский собор. В 1766 году по поручению губернатора Д.И. Чичерина подпоручиком геодезии И. Бобылевым был сочинен план и фасад Благовещенской церкви в Тюмени. В Тобольске в 1776 году по «планам» сержанта геодезии Андрея Абарина была возведена каменная кладбищенская церковь «Во имя Семи отроков».

И к созданию церкви Захария и Елизаветы в Тобольске, ставшей образцом для есаульского памятника, непосредственное отношение также мог иметь кто-то из столичных архитекторов. С.Н. Баландиным было высказано предположение о принадлежности (без указания конкретного лица) проекта тобольского храма ученику Д. Ухтомского и Ф. Растрелли. По нашему мнению автором проекта церкви Захарии и Елизаветы в Тобольске мог быть один из имевших архитектурное образование сыновей Ф.И. Соймонова, правившего Сибирской губернией с 1757 по 1763 год. Установлено, что в конце 1750-х – начале 1760-х годов в Тобольске под руководством М.Ф. Соймонова был выстроен целый ряд построек. Известно также, что А.Ф. Соймонов некоторое время служил сержантом в «архитектории», в команде обер-архитектора Ф. Расстрелли. По всей видимости, именно кому то из братьев Соймоновых тобольский храм мог быть обязан своим столичным обликом.

В случае же с есаульским памятником отсутствие в изученных нами документах церковных архивов сведений о предварительно разработанных архитекторских чертежах не позволяет пока приписать его создание кому то из технически обученных специалистов. В этой связи следует предполагать возможность строительства есаульской Спасской церкви по проектным рисункам, выполненным лицами, не имевшими технического образования, среди которых, к примеру, можно назвать енисейского зодчего С.О. Дудина. О подобной, вероятно, имевшей значительное распространение на территории приенисейских уездов практике создания произведений церковной архитектуры свидетельствует, например, история строительства в Красноярске в 1804-1815 годах каменной Благовещенской церкви. Этот храм, задуманный красноярскими жителями почти одновременно с есаульской церковью, сооружался по «планам», выполненным тобольскими мастерами иконостасных дел Григорием Бусыгиным и Алексеем Поспеловым. По этому поводу С.С. Попадюком, в свое время подробно рассмотревшим процесс создания Благовещенской церкви в Красноярске, было высказано справедливое суждение о необходимости отказаться от привычного распространенного мнения будто «европеизация» сибирского зодчества на рубеже XVIII-XIX вв. была связана исключительно с деятельностью профессиональных архитекторов.

Именно этими обстоятельствами, по-видимому, следует объяснять особенности архитектуры есаульской Спасской церкви. Как и тобольский образец – церковь Захарии и Елизаветы, есаульский памятник замечателен стремлением его создателей приспособить ранее сложившиеся местные зодческие традиции к художественно-эстетическим идеалам столичного барокко, прочно завоевавшим вкусы енисейских духовных владык, служилой аристократии и приходского мира во главе с богатым купечеством. Внимательное рассмотрение внешнего облика есаульской Спасской церкви показывает, как из архаичной архитектурной основы, законсервировавшей в себе устоявшиеся формы и приемы зодчих – выходцев из самых низов енисейского посада, буквально вырываются впечатляющие своей динамичностью и изысканной декоративностью массы пятиглавого храмового венчания. Именно в его формах, играющих доминирующую роль в объемной композиции и силуэте здания, следует усматривать сущностную сторону художественно-стилевого образа есаульского памятника – полное «дворцового великолепия и праздничного ликования» столичное европеизированное барокко. В оттененных же формами большого стиля традиционных чертах местных храмов (композиция плана, приемы организации фасадов, полукруглая апсида холодного храма, стилистика и сочетание декоративных деталей), органично взаимодействующих с привнесенными новшествами, его приенисейский региональный архитектурный диалект.

Статья написана в 1997 г.

Автор: архитектор Константин Юрьевич Шумов «Спасская церковь в селе Есаулово - неизвестный памятник архитектуры приенисейского барокко конца XVIII века», http://naov.ru