О закрытии храма в с. Монаково
25 февраля 1935 г. был издан Циркуляр НКФ СССР о проверке имеющихся в церквях предметов культового характера из драгоценных металлов и взыскании с общин стоимости похищенных вещей. Это вызвало, как нетрудно увидеть по жалобам верующих во ВЦИК, еще один пик в усилении гонений на Церковь в 1930-е годы. Выразился он, в первую очередь, в массовом закрытии храмов за долги, в сумму которых зачисляли стоимость недостающего имущества (изделия из золота и платины оценивались по стоимости 30 рублей за грамм, из серебра – 70 копеек, драгоценные камни и жемчуг – экспертным путем). Т.е. до этого, как правило, причиной закрытия храма было ходатайство местных властей об острой нуждаемости в здании церкви для склада, клуба, школы и других целей либо ходатайство райфинотдела о расторжении договора с общиной верующих за неуплату налогов – налицо была стихийность процесса: время от времени в том или ином селе по какой-либо причине закрывают храм. Указ же от 25 февраля 1935 г. повлек за собой масштабную кампанию по перепроверке имущества религиозных общин. Фининспекторы посетили все самые отдаленные села районов.
Одной из жертв проверки имеющихся в церквях предметов культового характера из драгоценных металлов стала церковь в с. Монакове Муромского района (сейчас Нижегородская область). В результате проверки в ней обнаружилась недостача на сумму 900 рублей. Часть вещей действительно оказалась похищенной, но примечательно, что в недостачу записали и стоимость серебряного креста, изъятого в 1921 г. для спасения голодающих Поволжья.
Власти не упустили возможность использовать факты недостач в целях дискредитации Церкви – был разработан ряд лекций о расхищении церковниками госсобственности (после революции все имущество Церкви было национализировано и считалось арендуемым верующими у государства). 30 марта 1936 г. в Монаковском сельсовете лектором Снегиревым перед 107 слушателями (членами сельсовета, учителями средней школы и комсомольским активом) был прочитан доклад «Соцстроительство и религия»: о возникновении религиозных верований у первобытного человека, возникновении христианства, о Церкви на службе у капитала, а также о материальных расходах колхозников на Церковь и расхищении церковниками государственного имущества. Кто-то из слушателей вспомнил, что до революции нарушалась тайна исповеди. После прочтения доклада лектор поставил вопрос о необходимости закрыть храм в Монакове. Предложение упало на нужную почву: все согласились, что молодежи нужен культурный очаг, а верующих мало. В итоге расширенный пленум сельсовета постановил просить Муромский райисполком закрыть храм в Монакове, отдав ее в распоряжение местного колхоза, который берет на себя обязательство переоборудовать ее под клуб. За закрытие единогласно проголосовали все присутствующие, голосов против не было. Последний факт объяснялся довольно просто: верующие, вероятно, знали, про что будет лекция, поэтому, считая свое присутствие там непозволительным, грехом, не пришли на нее.
На следующий день от имени 570 учащихся было составлено требование: «Мы, учащиеся Монаковской средней школы, просим сельсовет и требуем от своих родителей закрытия церкви, этого очага невежества, служившего в течение ряда веков орудием отвлечения трудящихся от классовой борьбы, от борьбы за создание лучшей жизни на земле, суля вместо этого беспечную загробную жизнь в раю. Нам, учащимся, комсомольцам и пионерам, кажется смешным, что в нашей стране, стране строящегося социализма, стране счастливого будущего имеются люди, которые еще слепо верят в религию и не понимают ее лжи и обмана. Мы просим передачи здания церкви под клуб, где бы мы могли разумно и весело вместе со взрослыми проводить время отдыха». Правда, в дальнейшем фигурировало требование уже от имени 530 учащихся. Архивные материалы не позволяют понять, почему на 40 человек сократилось первоначальное количество учащихся, якобы высказавшихся за закрытие: была ли это просто описка или действительно не все учащиеся подписались под заявлением, а если не подписались, то случайно ли это получилось или было сознательным шагом учащихся, проявлением протеста под влиянием собственных убеждений или настроений в семье.
В этот же день, 31 марта, Снегирев читал лекцию «Соцстроительство и религия» уже на общем собрании колхозников и единоличников, рабочих и служащих с. Монакова. Вероятно, к этому времени до верующих дошло известие, что над их храмом нависла угроза закрытия, поэтому они пришли на судьбоносное собрание. Всего присутствовало 195 человек. После доклада разгорелся жаркий спор. Так, поначалу взяла слово Е.М. Панина: «Если в церкви откроют клуб, пойдем с удовольствием». Но А.Я. Бадина заявила ей: «Желательно все ж иметь церковь, т.к. коммунистам мы не мешаем». Ее поддержала Д.Д. Липова. Но тут высказался за закрытие А.С. Тренкунов. На это С.И. Вялова ответила: «Когда у Тренкунова померла жена, зачем он ее понес сначала в церковь, а не на кладбище?» Н.В. Гараев зачитал требование 530 учащихся за закрытие храма. На это С.И. Вялова заявила, что детей надо уважать, но только учащихся с. Монакова, а не всех деревень. Председатель сельсовета Н.И. Егоров напомнил про расходы на священника и 2 монашек, что церковь старая и требует дорогого ремонта на сумму 22000 рублей. Кто-то вспомнил, что попы поддерживали власть в войне 1914 г. – на смерть отправляли. После еще не менее 8 человек высказалось за закрытие; верующие то ли молчали, то ли их высказывания не были внесены в протокол собрания. В итоге, «все оплодируют за исключением части людей». В конце собрания постановили согласиться с решением пленума сельсовета: имеющуюся церковь в с. Монакове закрыть, просить райисполком о передаче таковой в распоряжение Монаковского колхоза для использования под клуб. За закрытие голосовали единогласно, голосовавших против якобы не было. На основании архивных материалов не представляется возможным понять, почему все проголосовали за закрытие, если «оплодировали» не все. Известно лишь, что «голосование о закрытии храма было в час ночи, народ утомился, верующие просили отложить обсуждение вопроса о церкви, но в этом им отказали», а также, что, воспользовавшись неграмотностью С.И. Вяловой и М.И. Жужилкиной, их фамилии внесли в число голосовавших за закрытие.
1 апреля состоялось общее собрание колхозников и единоличников в д. Матрюшихе, на котором присутствовало 83 человека; после доклада Снегирева 5 слушателей высказалось за закрытие; постановление было вынесено аналогичное предыдущему.
23 апреля Монаковский сельсовет выслал в райисполком материалы о закрытии храма на 13 листах, а также уверял, что «общее собрание прихода Монаковской церкви (с. Монаково и д. Мартюшиха) отказалось от содержания церкви и требует закрытия таковой с отдачей последней в распоряжение Монаковского колхоза под клуб». 5 мая 1936 г. Муромский райисполком, заслушав ходатайство колхозников обоих селений, постановил это «ходатайство… поддержать, о чем ходатайствовать перед Горьковским крайисполкомом». А также указал, что «ближайшая церковь того же вероисповедания в с. Чудь (2 км от Монакова и 3
