По преданию, на месте будущего Борисо-Глебского монастыря был "черный", то есть лиственный лес. Здесь поселился монах Феодор из Великого Новгорода. Прожил Феодор в одиночестве несколько лет. Неподалёку от его кельи пролегала дорога к царствующему граду Москве и к Ростову. На дерево около этой оживлённой дороги Феодор повесил кузов, в который проезжающие, понимая, что рядом обитает пустынник, по древнему обычаю клали милостыню. Позднее к Феодору пришёл инок Павел. "Феодор же ему очень обрадовался, аки некое сокровище обрете". Однажды, узнав, что преподобный Сергий Радонежский находится в Ростове, Феодор и Павел направились туда просить Ростовского князя Константина и епископа Игнатия разрешить им устроить монастырь, а преподобного - указать для обители место. "Сергий же, много походив по пустыни сей, выбирает место зело красно" - невысокий холм на берегу реки Устье - и благосовляет Феодора и Павла поставить здесь храм в честь святых благоверных князей Бориса и Глеба. Оставленный преподобным Феодору и Павлу простой деревянный крест берегли в монастыре как великую реликвию. В ХVI веке его обложили серебряной басмой с надписью: "Благословение игумена Сергия". В 1873 году для святыни устроили специальный серебряный ковчежец, и крест был открыт для поклонения всем прибывающим в обитель. В настоящее время он находится в запасниках ГМЗ "Ростовский кремль". Как-то раз, устав от трудов праведных, Феодор и Павел легли отдохнуть под древним кедром неподалёку от строящегося храма. И приснился им обоим один и тот же сон: явились два светлых воина "в ризах позлащеных" и сказали: "Труждайтесь на месте сем, Бог и Пречистая Богородица не оставят места сего. А мы неотступно с вами будем и с теми, кто после вас будет строить обитель сию святую", - после чего, назвавшись один Романом, другой Давидом, стали невидимы. Роман и Давид - имена, данные во святом крещении благоверным князьям Борису и Глебу. Так они засвидетельствовали своё небесное покровительство монастырю.
С момента основания Борисо-Глебский монастырь находился в личных владениях Московского митрополита. Свидетельство об этом содержится в Уставной договорной грамоте 1404 года Великого князя Московского Василия I с митрополитом Киприаном, где в одной из статей упоминается "Борисо-Глебский монастырь с селы". А с 1430-х годов он уже имел статус Великокняжеского, что способствовало расцвету обители, вкладчиками (а то и постриженниками) которой нередко становились представители знатнейших княжеских и боярских родов - Сабуровых, Бельских, Хворостининых, Шереметевых и других. Почитанию монастыря великими московскими князьями положил начало следующий случай. В первой половине ХV века Ростовская земля была театром кровопролитных междоусобных сражений. Одно из таких сражений между Великим князем Московским Василием II и его дядей Юрием Звенигородским произошло 29 марта 1434 года близ нынешнего села Николо-Бой. Летопись сообщает: "Князь Юрий, собрав силу великую, пошёл на великого князя Василия, и встретил его князь великий в Ростовской волости, у монастыря Николы на Горе, и был между ними бой в Лазареву субботу. И победил князь Юрий". Василий вместе с семьёй спасся бегством и нашёл приют в Борисо-Глебском монастыре. С тех пор "Московский князь Василий Васильевич и его мати Великая княгиня Софья Витовтовна велию веру имели в сию обитель". Вскоре Василий II делает в Борисо-Глебский монастырь крупный земельный вклад - село Шульце с деревнями. Это явилось важной вехой в истории возвышения обители. В 1440 году её игумен Питирим был приглашён Василием в Троице-Сергиеву лавру, где крестили первенца Великого князя младенца Ивана, будущего государя всея Руси Ивана III. Памятуя о своём крёстном отце Питириме, Иван III благоволил к Борисо-Глебской обители, а его внук царь Иван IV Васильевич (Грозный) не раз приезжал сюда на богомолье.
Если верить преданию, именно по указу Ивана Грозного в монастыре возвели каменную церковь во имя преподобного Сергия Радонежского. Во времена опричнины монастырь стал местом ссылки опальных людей. В обители приняли постриг впавшие в немилость бояре Василий Молчанов (инок Вассиан) и Иван Яковлевич Чеботов (инок Иона). После смерти последнего монастырю отошло его родовое село Переславцево. По некоторым сведениям, в обители, спасаясь от опалы царя, постригся с именем Пимен князь Пётр Михайлович Щенятев, один из героев Казанского похода 1552 года. Однако постриг не спас князя: здесь же в монастыре, он был предан мучительной смерти. Вскоре царь послал в обитель крупные вклады на помин души инока Пимена. Более 150 лет монастырь оставался деревянным. С 1520 года здесь разворачивается грандиозное каменное строительство. Возведение храмов и "прочих каменных служб" началось при настоятеле Феофиле, который "вельми о Христе подвизался и был наследником преподобноначальникам Феодору и Павлу". В окрестностях монастыря имелись залежи хорошего качества глины, так что кирпич изготовлялся на месте. А вот известь приходилось возить из Ярославля и Плёса по Волге, Которосли и Устью, в то время судоходной. В "Повести..." есть следующие строки: Феофил начал "скорбети об извести, понеже проходом далече и ставится дорого. Посылал на Плёс в судех вверх Которослью до Ярославля, проход же тяжек был и далече Которослью и Волгою". Ходил игумен в Москву к государю Василию III и бил челом, чтобы тот разрешил искать известь в селах и вотчинах княжеских и боярских. Василий III выдал ему жалованную грамоту на Переславский и Ростовский уезды: "Где обрящете известь, там и копайте вольно" (беспошинно). Однако поиски были тщетными. Тогда обратился Феофил с молитвами к небесным покровителям монастыря - святым благоверным князьям Борису и Глебу. Те же, явившись ему во сне, сказали: "Не скорби об извести. Даст тебе Пречистая Богородица в домовой твоей вотчине известь по тебе и после тебе". Через несколько дней приходит в обитель крестьянин из монастырской деревни Кочарки и показывает настоятелю и "каменному здателю" (зодчему) Григорию Борисову кусок белого камня, найденный им в монастырском лесу. Борисов отправил камень "в хлебную пещь". После обжига оказалось, что это известь - чистая, белая, "аки снег"... О строителе Феофиле, управлявшем монастырём свыше 30 лет, больше ничего не известно. При Феофиле в монастыре были возведены первые каменные храмы - Борисоглебский собор и Благовещенская церковь с трапезной палатой. Строительство продолжалось и "по преставлении Феофилове": "Игумены Стахий и Вассиан о каменном здании тщание приложиша".
Согласно "Повести...", Борисоглебский собор, построенный на месте деревянного, освятил архиепископ Ростовский Иоанн 22 сентября 1523 года. В своём первозданном виде собор был прекрасным образцом древнерусской архитектуры, но последующие исправления и перестройки исказили его облик. Из древностей в нём сохранилась лишь фресковая роспись времён царя Ивана Грозного в наполовину заложенной кирпичом нише северной стены у могилы преподобных Феодора и Павла: равноапостольный князь Владимир, его сыновья Борис и Глеб, коленопреклонённые Феодор и Павел и святитель Леонтий Ростовский. В настоящее время стены и своды собора покрывает живопись начала ХХ века работы петербургских мастеров под руководством художника-копииста Ф. Е. Егорова. Сцены из Священного Писания в Борисоглебском соборе выполнены по мотивам росписей В. М. Васнецова. Достаточно высокий художественный уровень, а также неплохая сохранность живописи позволили в 2000 году начать её реставрацию. Второй каменной постройкой в монастыре является Благовещенская церковь с трапезной, возведённая зодчим Григорием Борисовым в 1526 году. В облике этой церкви много сдержанности и скромности, характерных для суровой архитектуры первой половины ХVI века. Невольно бросается в глаза пристроенное в конце ХVII столетия с запада к трапезной крыльцо, великолепное само по себе, но совсем не связанное с храмом. Особое очарование крыльцу придаёт отсутствие строгой геометричности в его роскошном декоре. Каменная резьба и ниши с изразцовыми сердцевинами начинаются от самой земли и уходят вверх пятью ярусами. В этом крыльце донесены до нас черты русской старины - немного наивной, безыскусной, но подлинной.
В советское время в Благовещенской церкви и трапезной размещались отделы Борисоглебского районного краеведческого музея, в частности, отдел природы, столь памятный коренным борисоглебцам. Благовещенская церковь станет вторым после собора монастырским храмом, в котором вскоре планируется возобновить богослужение. В 2008 году здесь заменили купол листами красной меди, а вскоре крест и купол позолотили сусальным золотом, в 2010-м устроили новый иконостас, настелили пол. Заканчивается реставрация выполненной в 1892 году художником В. В. Лопаковым, уроженцем Мстёры, клеевой живописи на сводах трапезной. Роспись в советское время была забелена. Пока идёт полная научная реставрация, церковь открывается раз в году на престольный праздник Благовещения Пресвятой Богородицы.
Немало красоты придаёт монастырской площади изящной архитектуры звонница, или как бы сказали в старину, "церковь под колоколы с часобитней". Колокольня с церковью во имя Собора Иоанна Предтечи была каменной ещё в ХVI веке. Тяжёлое и пышное крыльцо, украшенное великолепными многоцветными изразцами, очень похожее на крыльцо Благовещенской церкви, пристроено к звоннице примерно в то же время - в конце ХVII века. Замыкают монастырскую площадь два массивных здания - Архиерейский дом, который почему-то неправильно именуют казначейским, и Архиерейская кухня (поварня). Выстроен Архиерейский дом был в середине ХVIII века как летняя резиденция архиепископа Ростовского и Ярославского Самуила (Миславского). Поварню же следует отнести к ХVI столетию.
Ростовские владыки любили посещать Борисоглебский монастырь, называя это место "земным раем". В одном из своих писем архиепископ Самуил писал: "Изведал я довольно опытом, сколь опасен для здравия человеческого климат ростовский. Много я пользовался чистым воздухом в Борисо-Глебском монастыре". Мощны, величественны и великолепны надвратные храмы обители. Северный Сретенский выстроен в самом конце ХVII века и является ярким примером "нарышкинского барокко". Декоративность Сретенской церкви подчёркивается богатым узорочьем ворот и северной галереи, выполненным из профилированного кирпича. Венчают церковь пять удлинённых барабанов с луковичными главами. Предполагают, что в древности река Устье подходила непосредственно к северной монастырской стене, отчего и ворота назывались "водяными". Особенно интересен по своей архитектуре храм во имя преподобного Сергия Радонежского над южными Святыми воротами. Поражающий монументальностью, он придаёт главному входу в монастырь величие и торжественность. Монастырские стены протяжённостью чуть более километра включают в себя 14 башен высотой от 25 до 40 метров. Прямые прясла имеют три ряда бойниц: нижний ("подошвенный") - для артиллерии, средний ("варницы"), устроенный, чтобы лить на осаждающих расплавленную смолу, и верхний ("мушкетный"). С внутренней стороны стен по всему периметру сделаны высокие арочные углубления, создающие по мнению архитекторов, определённый акустический эффект, отражая звук внутри крепости. Однако эти стены конца ХVII века лишены боевой внушительности и имеют характер более декоративный, нежели военный. Возводились они уже просто по традиции - "как исстари повелось". В любом случае, монастырская стена является защитой, напоминанием братии о том, что за ней находится мир, который они оставили, чтобы служить одному Богу. Но служение Богу означает молитву об оставленном мире. Стена - символ самих иноков.
Тот архитектурный ансамбль, который мы видим сейчас, дошёл до нас со значительными перестройками и переделками. Каким был монастырь в начале ХVII века, узнаем из Писцовых книг Ростовского уезда за 1629-1631 годы: "В Пурском стану монастырь Борисо-Глебский на Устье. А на монастыре церковь Благовещения Пречистые Богородицы на паперти с трапезою, другая церковь страстотерпцов Христовых Бориса и Глеба, да на святых воротах церковь Сергия Радонежского чюдотворца, да на колокольне церковь Собора Иоанна Предтечи, все церкви каменные. Да в монастыре две кельи игуменские, да две кельи затворника Корнилья, две кельи келарские, двадцать келий братских, в них семьдесят пять братов черноризцов, все кельи деревянные. Да около монастыря ограда каменная, а на ограде одна башня, да другие ворота на воде". Из документа явствует: как минимум уже в конце ХVI века в монастыре имелось четыре каменных храма. Ограда, возможно, была меньше нынешней, но также каменной. Между тем ранее считалось, что в указанный период обитель располагала всего лишь двумя каменными храмами, все остальные, а также ограда, оставались деревянными, а надвратные церкви и звонница появились только в конце ХVII столетия.
Особо ценной жемчужиной в Борисоглебской обители сияет имя подвизавшегося здесь в конце ХVI - начале ХVII века преподобного Иринарха затворника. Мощи его покоятся под спудом в Ильинском приделе Борисоглебского собора, а келья - часовенка преподобного Иринарха - пристроена к восточной монастырской стене на том самом месте, где стояла подлинная древняя келья старца. К ней ведёт липовая аллея. Предание сообщает, что именно здесь рос кедр, под которым беседовали преподобный Сергий Радонежский с Феодором и Павлом о будущем устройстве монастыря и под которым первостроителям было видение благоверных князей Бориса и Глеба.
В обители, в старом саду за еловой аллеей есть высохший пруд. Здешнее предание гласит, что ископан он преподобным Иринархом. Рядом с прудом бил когда-то родник. В 1897 году при архимандрите Ювеналии пруд вычистили, и он вновь наполнился водой, а над родником устроили деревянную часовенку. Славился монастырь своей ярмаркой, с незапамятных времён устраивавшейся на обширной площади за южными воротами. Торг, приуроченнный к наплыву паломников в праздник святых благоверных князей Бориса и Глеба (2 мая по ст. ст.), проводился обычно с 30 апреля по 3 мая. 2 мая, в самый разгар ярмарки, после Божественной литургии совершался крестный ход, в который вовлекались и торговцы. Борисоглебская ярмарка существовала примерно до 1930 года. Тогда же площадь переименовали в Первомайскую. Во время Великой Отечественной войны землю на площади отдали под огороды эвакуированным в Борисоглеб ленинградцам. А в начале 1950-х годов комсомольцами на месте шумевших когда-то ярмарок был разбит парк.
Из книги "Под большими лаврами". Издание Борисо-Глебского монастырского музея, 2016 г.